Неточные совпадения
Дуня подняла револьвер и, мертво-бледная, с побелевшею, дрожавшею нижнею губкой, с сверкающими, как огонь, большими черными глазами, смотрела на него, решившись, измеряя и выжидая первого движения с его стороны. Никогда еще он не видал ее столь прекрасною. Огонь, сверкнувший из глаз ее
в ту минуту, когда она поднимала револьвер, точно обжег его, и
сердце его с болью сжалось. Он ступил шаг, и
выстрел раздался. Пуля скользнула по его волосам и ударилась сзади
в стену. Он остановился и тихо засмеялся...
«А когда после? — спрашивала она себя, медленно возвращаясь наверх. — Найду ли я силы написать ему сегодня до вечера? И что напишу? Все то же: „Не могу, ничего не хочу, не осталось
в сердце ничего…“ А завтра он будет ждать там,
в беседке. Обманутое ожидание раздражит его, он повторит вызов
выстрелами, наконец, столкнется с людьми, с бабушкой!.. Пойти самой, сказать ему, что он поступает „нечестно и нелогично“… Про великодушие нечего ему говорить: волки не знают его!..»
Сердце ваше томится ожиданьем, и вдруг — но одни охотники поймут меня, — вдруг
в глубокой тишине раздается особого рода карканье и шипенье, слышится мерный взмах проворных крыл — и вальдшнеп, красиво наклонив свой длинный нос, плавно вылетает из-за темной березы навстречу вашему
выстрелу.
Через несколько секунд раздался
выстрел, после которого
в погребе послышался отчаянный визг боли и испуга. Цепь громыхнула, дернулась, и
в это же время послышался крик Арапова, опять визг; еще пять — один за другим
в мгновение ока последовавших
выстрелов, и Арапов, бледный и растрепанный, с левою ладонью у
сердца и с теплым пистолетом
в правой руке выбежал из чулана.
Выстрел был сделан из трехствольного маленького револьвера прямо
в сердце.
Вдруг раздался ружейный
выстрел… Омляш вскрикнул, хотел опустить нож, направленный прямо
в сердце запорожца, но Кирша рванулся назад, и разбойник, захрипев, упал мертвый на землю. Удалой и Томила выхватили сабли, но
в одно мгновение, проколотые дротиками казаков, отправились вслед за Омляшем.
А мы шли. Что со мной было — не знаю… Но
сердце трепетало, каждая жилка дрожала, — я ничего, ровно ничего не боялся… Вот уж несколько десятков сажен до неприятельской батареи, исчезающей
в дыму, сквозь который только и мелькают красные молнии огня, а нас все меньше и меньше… Вот музыка замолкла — только один уцелевший горнист, неистово покрывая
выстрелы, как перед смертью, наяривал отчаянное та-да-та-да-та-да-та-да… А вот и команда: «Ура!»… Мы ждали «ура!».
— А, так она его читала? Не правда ли, что оно бойко написано? Я уверен был вперед, что при чтении этого красноречивого послания русское твое
сердце забьет такую тревогу, что любовь и места не найдет. Только
в одном ошибся: я думал, что ты прежде женишься, а там уж приедешь сюда пировать под картечными
выстрелами свою свадьбу: по крайней мере я на твоем месте непременно бы женился.
Зарядьев старался выломать дверь, как полоумный бросался из угла
в угол, каждый
выстрел попадал ему прямо
в сердце.
— Да. Эх, Зарецкой, что бы вдоль Драгомиловского моста хоть разика два шарахнуть картечью!.. все-таки легче бы на
сердце было. И Смоленск им не дешево достался, а
в Москву войдут без
выстрела! Впрочем, видно, так надобно. Наш брат фрунтовой офицер рассуждать не должен: что велят, то и делай.
Идут, идут; остановились,
Вздохнув, назад оборотились;
Но роковой ударил час…
Раздался
выстрел — и как раз
Мой пленник падает. Не муку,
Но смерть изображает взор;
Кладет на
сердце тихо руку…
Так медленно по скату гор,
На солнце искрами блистая,
Спадает глыба снеговая.
Как вместе с ним поражена,
Без чувства падает она;
Как будто пуля роковая
Одним ударом,
в один миг,
Обеих вдруг сразила их. //....................
Может быть, если б
в его упреке проглядывало сожаление о минувшем, желание ей снова нравиться, она бы сумела отвечать ему колкой насмешкой
в и равнодушием, но, казалось,
в нем было оскорблено одно самолюбие, а не
сердце, — самая слабая часть мужчины, подобная пятке Ахиллеса, и по этой причине оно
в этом сражении оставалось вне ее
выстрелов.
Много раз мы с Яковом теряли друг друга
в густом, местами непроходимом кустарнике. Один раз сучок задел за собачку моего ружья, и оно нежданно выстрелило. От мгновенного испуга и от громкого
выстрела у меня тотчас же разболелась голова и так и не переставала болеть целый день, до вечера. Сапоги промокли,
в них хлюпала вода, и отяжелевшие, усталые ноги каждую секунду спотыкались о кочки. Кровь тяжело билась под черепом, который мне казался огромным, точно разбухшим, и я чувствовал больно каждый удар
сердца.
Опять грянул ружейный
выстрел над самой головой лошади. Гнедой красавец-конь испуганно шарахнулся
в сторону. Тихий, медлительный стон вырвался снова из уст Милицы, стон, потрясший все существо Игоря, наполнивший его
сердце острой мукой жалости и страха. И опять слабый голос Милицы зазвенел ему на ухо.
— Мало ли дум
в голове? Слышишь ли, как гудит
выстрел в ущелье, ведь он на чью-нибудь жизнь послан?.. Новгород должен пасть. Если мы решимся умереть за него, на кого покинем женщин и детей? Эта мысль гложет мое
сердце.
Строева была мертва — пуля попала, видимо, прямо
в сердце, и смерть была моментальна. Эразм Эразмович же оказался только ранен, пуля скользнула по ребрам, не задев внутренностей. Вероятно, его рука дрогнула при втором
выстреле.
— Строга… — удивленно взглянула на говорившего Арина. — Да если бы он не был виноват, он не был бы теперь
в каталажке… Несчастный одним
выстрелом убил человека на большой дороге, а другим попал
в сердце своей жены.
— Мало ли дум
в голове? Слышишь ли, как гудит
выстрел в ущелье, как он на чью-нибудь жизнь послан?.. Новгород должен пасть. Если мы решимся умереть за него, на кого покинем женщин и детей? Эта мысль гложет мое
сердце.
Грянул
выстрел, и Сергей Сергеевич, пораженный, как и первая ее жертва, прямо
в сердце, упал бездыханный на бархатный ковер приемной.
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и
в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне
в двух ружейных
выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой
в сердце.